СКАЗКА О ДОЖДЕ

ПРИМЕЧАНИЯ

Это первая часть поэмы «Сказака о дожде», которая появилась в 1962 году. По жанру – это поэтическая поэма-сказка c перекрестной рифмовкой и множеством неточных рифм. Стихи содержат многоуровневые философские смыслы, граничащие с пророчествами. Иосиф Бродский называл Ахмадулину «несомненной наследницей лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии».

Ранее за публикацию в альманахе «Метрóполь» (самиздатский сборник неподцензурных текстов известных литераторов) её на два года лишили права публикаций и публичных выступлений. Эту поэму не запретили, но в Москве не печатали. Поэму удалось напечатать в Грузии. Позже эту поэму опубликовали во многих изданиях, и даже выпустили пластинку, на которой эта поэма звучит в исполнении автора. 

В советской критике лаконично сообщалось, что эта поэма о дружбе, преданности, творчестве и о высоком призвании художника служить своему народу. Нарочитая фантастичность сюжета, архаично выспренний слог, причудливый аллегорический ряд, вместе с замысловатым эзоповским языком усыпили бдительность цензоров. 

Однако метафоры и олицетворения в «Сказке» имеют скрытые смыслы. На самом деле «дождь» в её стихотворении становился одухотворённым, символичным, как любое явление природы. Как и все стихи Ахмадулиной, «Сказка о дожде» начинается с пустяка, со сценки под окном, потом вид за окном преображается и становится одной вселенной, где правят не обыденное равнодушие, не корысть, не одно из низких чувств и кончается — без морали. 

Эксцентричную героиню повсюду сопровождает дождь. Образ дождя – это многоуровневая аллегория таланта, который дан человеку,  часто беззащитному из-за своей одаренности в городе, где «сгущалась засуха», превращающая землю  в пустыню. Аллегорическая и фантастическая засуха, о которой говорит Ахмадулина — это обобщенный образ пошлости и пошляков. Поэтесса дает свое, интимное , но в то же время отражающее настроения свободного поколения “шестидесятников” определение: «О пошлость, ты не подлость, ты лишь уют ума». Образ дождя, постоянного спутника героини, знаменует и романтический бунт против мещанского благополучия и “сухости», т.е. бездуховности общества. Дождь не служит «огородникам», а «как крыло прирос к спине» и выдает ее инаковость.  

В поэме читатель находит сложные ассоциативные ходы, которые трудно предугадать, как например: «Дождь на моём плече́, как обезья́на, /сиде́л. И го́род э́тим был смущён»; обращается к архаическим элементам речи «я его корила»; смешивает велеречивые обороты с разговорными:  «И была́ моя́ щека́ нака́зана пощёчиною вла́ги», «Дождь, в печа́ли и отва́ге, омы́л мне гу́бы за́пахом щенка́», «- О, отвяжи́сь! – я говори́ла гру́бо»; рифмует родное и чужеродное слово: «Я спря́талась за стол, укры́тый ни́шей./Дождь за окно́м пристро́ился, как ни́щий»; возвращает словам забытый смысл, помещая их в старый контекст: «Дождь, как крыло́, приро́с к мое́й спине́», 

В её стихах легкость и простота сочетаюся с изысканной высокопарностью. Это смешение языковых стилей не мешает стихам быть понятными и гармоничными. 

Многие признаются, что выучили «Сказку о дожде» почти наизусть, и только потом начали понимать её аллегорический смысл.